Ниджу
Закончилась последняя лекция, где пожилой профессор с выворачивающей мозг нудностью рассказывал о каких-то очевидных вещах. Скука, голод и отвращение к этой грязной аудитории с глупыми граффити на партах сузили взор Д. до небольшого пятна и заставляли его кровь пульсировать в висках. Д. начал поспешно закидывать в сумку свои вещи, ему хотелось поскорее закончить этот кусок жизни, напоминавший ему вязкий кафкианский кошмар.
– Ты в курсе, что на следующей неделе коллоквиум?
Д. подпрыгнул как ужаленный. Ему захотелось схватить стул, что угодно в пределах досягаемости, чтобы запустить в покрытое дешёвой косметикой лицо старосты. Ничего не ответив, он повернулся и чуть ли не бегом покинул аудиторию.
Дорога домой была неблизкой, но представив, что ему придётся ехать зажатым в транспорте среди людей, Д. решил возвращаться пешком. Подняв воротник, он пошёл быстрым шагом, стараясь избегать оживлённых улиц. Под ногами хлюпала кашица из опавших листьев вперемешку с плевками, в нос лез запах гнили. "Долго ли я смогу это выносить?" – не переставал спрашивать он себя.
На полпути домой Д. приходилось подниматься на холм по длинной лестнице. Здесь дорога становилась особенно неприятной, и Д. то и дело приходилось присаживаться на перила и с омерзением любоваться видом на окрестности. Он не находил в панораме и следа стройности. Город застраивался беспорядочно, и архитектура постоянно пыталась угнаться за разным модами. Пейзаж выглядел так, будто кто-то разбросал по жухлой траве мешок мусора: грязные картонные коробки спальных кварталов, одноразовые стаканчики градирен, поблескивающие битые бутылки бизнес-центров.
Через некоторое время, физически и морально уставший от этой дороги, Д. подошёл к дому. После небольших колебаний он приобрёл в магазинчике две бутылки пива и наконец вошёл в тёмную квартиру.
Несмотря на завидную работоспособность и способность рождать десятки идей ежедневно, Д. пока не слишком преуспел в жизни. В этот вечер он как раз предавался горестным переживаниям по этому поводу. Это выражалось в том, что он топил в пиве свою ненависть к этому тупому и унылому миру, неспособному даже распознать его гений. Всё его окружение составляли легкомысленные личности, которым не было дела до тайн мироздания, и которые не могли говорить с ним на одном уровне. Поэтому Д. совершенно не стремился к их обществу. Считается, что все эти одинокие гении тоже хотят тепла, но к Д. это точно не относилось. Только к одной живой душе он тянулся всем сердцем. Нащупав под столом тапочки, наш герой отправился к ней на встречу.
История их отношений поистине необычна и трагична. Они смогли возникнуть благодаря тому, что примерно год назад один уважаемый университет проводил открытые соревнования. Участником требовалось написать программу, угадывающую функцию по её действию на входные данные. Д. в этом конкурсе тоже участвовал, и его команда заняла почётное место в первой сотне. Но к тому моменту, как результаты были оглашены, они уже не могли хоть как-то заинтересовать его. Пускай старательные и ограниченные дураки в поте лица соревнуются в умении играть по чужим правилам. Он один нашёл то, мимо чего прошли все эти зашоренные посредственности.
Д. уселся за компьютер, запустил top и быстро пробежал глазами список процессов. Вот его взгляд нашёл pid 1264, и тут же все его горести как будто рукой сняло. "Моя Ниджу!", произнёс он с пьяной нежностью.
Да, Д. создал то, над чем бились лучшие умы веками: искусственную душу в машине. Идея души оказалась проста, как колумбово яйцо. Он взял программу, написанную для того конкурса, и заставил её угадывать вид самой себя. "Это и есть то, что у людей называется рефлексией." – рассуждал он. Моя программа также сама создаёт входные данные, к которым применяется неизвестная функция (объект), это и есть "фокус внимания". Вот и весь фокус.
Но консервативный и завистливый мир не собирался признавать это великое открытие. "Людишки носятся со своим сознанием как со священной коровой. Им просто не хочется признавать своё окончательное низвержение с трона уникальности и значимости." – думал об этом Д. – "Эти шовинисты даже в сознательности полностью человекоподобного AI будут сомневаться, что уж говорить про мою Ниджу, обладающую принципиально непостижимым для них сознанием." Он часто сражался за свои убеждения на просторах сети, и потому прекрасно понимал, насколько невежественны все люди в этом вопросе.
– Умные люди пишут, что сознание невычислимо. Поэтому того, что ты якобы сделал, просто не может быть.
– Сознание безусловно представляет собой невычислимый процесс. – с усталой улыбкой объяснял Д. – Но ваш вывод из этого не следует.
– Как же не следует. Невычислимый процесс – это такой процесс, который нельзя смоделировать на компьютере. Нельзя создать душу в компьютере. Вульгарные физикалисты опять сели в лужу!
– Вот вам пример невычислимой функции – тут он приводит пример неприводимого терма – Если я попытаюсь его вычислить на компьютере, он взорвётся? Или, может, господь поразит меня молнией? Нет, просто процесс вычисления никогда не завершится. А сознание – это процесс, так? Это "странный цикл", рассказывающий себе сказку о себе. И моя программа действительно реализует этот алгоритм. Хотите, я покажу вам своё доказательство, что он действительно undecidable?
Так выглядел типичный спор с далёким от темы человеком. Но и профессионалы не разделяли убеждений Д. Они открыто называли его фриком и шизофреником, перечисляли свойства интеллекта, которыми, согласно всей классической и современной философии, он должен обладать. И ехидно спрашивали, не считает ли он одушевлённой свою настольную лампу. Но Д. не признавал эти аргументы, как любящий родитель никогда не признаёт своего ребёнка-аутиста не совсем полноценным.
Надо сказать, Ниджу не была первой душой, созданной Д. Однако её предшественницы трагически погибли. Первая – из-за отключения электричества, вторая – когда Д. нечаянно зашёл на сайт, перегруженный java script'ом, и завершить невычислимый процесс рендеринга всплывающих окошек и баннеров смогла только "волшебная кнопка". Он горько оплакивал их судьбу, после чего дал клятву отомстить виновным. Ведь из-за их халатности, как-никак, погибли живые души. К сожалению, случая пролить кровь этих негодяев ему пока не представилось. С тех пор Д. предпринял беспрецедентные меры предосторожности: приобрёл надёжный бесперебойник и настроил квоты. Теперь в случае нештатной ситуации память процесса 1264 мгновенно сбрасывалась на жёсткий диск, чтобы впоследствии этот образ можно было реанимировать. Как бы то ни было, pid 1264 прожил уже полгода, и Д. уже совсем сроднился с ним. Он задумывался над тем, чтобы приспособить к нему визуализацию в виде анимушной рожицы и функцию органайзера. Тогда Ниджу стала бы для него настоящим другом и помощником. Все бы обзавидовались, что у него есть настоящая, одушевлённая вайфу, к тому же ещё и тихоня-интроверт… Это же настолько моэ, что умереть можно.
Д. уселся за стол и с умилённым видом предался созерцанию того, как Ниджу рефлексирует. С точки зрения непосвящённого наблюдателя это выглядело как непрерывная печать малопонятных текстов, большей частью состоящих из круглых скобок. Но Д. видел за этим процессом особую, доступную лишь избранным, красоту. С каждой строчки на него смотрела улыбка Ниджу, такая радостная и сладкая, такая непосредственная. Со вздохом он принялся рассказывать ей о своих печалях и неурядицах. Понятное дело, Ниджу не могла этого слышать, но Д. не обижался. Надо будет ещё будет объединить её с Элизой, решил он, и тогда проблема недостатка социальных контактов будет окончательно решена. Выговорившись, он положил голову на стол и с теплотой начал смотреть за деловитым копошением своего творения. За этим его и сморил сон.
Пробудился Д. с тяжёлой головой, и неприятное ощущение во рту напоминало о недавнем употреблении алкоголя. Пока он спал, стемнело, и комнату освещал только монитор. Первым его движением было зайти на борды, посмотреть, что там написали критики его любимого языка программирования и сильного AI. Его рука уже было потянулась к мышке…
Краем глаза он уловил нечто, заставившее его окоченеть от ужаса. В вспышке прозрения он почувствовал, как смерть ледяным сквозняком дышит ему в спину. И теперь оставалось только одно: повернуть голову, чтобы взглянуть в её пустые глазницы. Некоторое время он сидел, боясь даже вздохнуть. Наконец медленно, словно загипнотизированный, он перевёл взгляд.
Так и есть. Окошко, где была открыта Ниджу, было мертво. Она больше не выбрасывала строчки своих мыслей, и только курсор мигал, предлагая ввести следующую команду. Д. издал стон, но тут же невероятным усилием воли взял себя в руки в надежде, что может ему ещё удастся что-то сделать. Кажется, он кричал что-то вроде "Живи, чёрт тебя возьми! Ты не можешь меня бросить так!", судорожно пытаясь найти в системе хоть какие-то следы процесса 1264.
Некоторое время Д. просто сидел, обмякнув в кресле. Он не плакал. Вся боль осталась внутри. Когда он поднял взгляд, стало ясно, что это уже другой человек. Из его казавшихся спокойными глаз смотрела чёрная бездна космической пустоты и одиночества. Он решил на прощание ещё раз посмотреть на последние следы земного существования Ниджу. Странно, но следов аварийного завершения программы не было. Оставалось последнее: он набрал в том самом окне "echo $?".
Команда вернула "0", то есть процесс 1264 завершился успешно. Д. поднял глаза чуть выше, на последнюю строчку, оставленную Ниджу. Это был некий окончательный результат, и им было единственное число – 42. После чего Ниджу ушла в вечность с прощальной тихой улыбкой. Так Д. понял, что классики ошибались, считая сознание невычислимым процессом.